Наум Евграфович. Очень даже хорош — насколько мне, дилетанту, судить.
— А я не сказал, что он плох, Андрей Петрович, — с легким укором парировал Долгополов. — Говорил, что он — художник-самоучка и его полотно не представляет большой ценности для мирового искусства. Но он самобытен, это несомненно, а самое главное — интересен в своих фантазиях. Его картины — «своеобразный лабиринт, карта иносказаний». Так написал о Щукине местный искусствовед Павел Иванович Кравцов.
Крымов нахмурился и кивнул на страницу открытого альбома:
— Но дата полотна? 1769 год? Барону должно быть лет сорок. А на портрете — старик лет семидесяти пяти.
— Интересно, правда? — Долгополов многозначительно усмехнулся: — А вы молодцом — заметили несостыковочку.
— Ошибка в написании?
— Никакой ошибки! Щукин написал эту картину именно в 1769 году, обитая у богатого царевского купца приживалой и рисуя его детей и домочадцев. Наум Щукин написал своего хозяина по памяти, когда тот после той самой черной мессы сбежал из России и инкогнито отправился по миру. Именно в свои полные сорок лет.
— Не понимаю…
Антон Антонович хитро прищурил один глаз:
— Наум Евграфович Щукин, обладавший даром пророчества, чем и подкупил в свое время Людвига фон Шварца, увидел своего хозяина и работодателя в далеком будущем, когда тому было суждено вернуться в свое поместье.
— Что вы хотите от меня, Антон Антонович?
— Эту задачку вам и придется разгадать. Треугольник: Карл фон Шварц, Людвиг фон Шварц, призрак барона и похититель картины в центре. Она украдена не из любви к искусству! — Долгополов покачал указательным пальцем. — Но кто-то рисковал из-за нее свободой. Так кто и зачем? Могу только предположить: этот человек знает о картине «Ночной Гость» и двух колдунах — Карле фон Шварце и его предполагаемом сыне Людвиге — намного больше, чем мы с вами. Наведайтесь в журнал «Звезда Поволжья», поболтайте с этой журналисткой — Лопухиной. Что ее подтолкнуло к расследованию столь инфернальной темы? Потяните за ниточку именно с этой стороны, а вдруг клубок и раскрутится? Да что мне вас учить, вы — опытный детектив и сами знаете, как поступить.
2
В полдень Крымов вошел в редакцию «Звезды Поволжья». Журнал расположился на втором этаже старого особнячка с окнами на Волгу. Мимо этого дома по проспекту, отделявшему жилые кварталы от бесконечной набережной, детектив проезжал сотни раз, но заходить сюда прежде не доводилось. А журнал ему попадался, и были в нем статьи дельные — особенно по истории города и края.
Перешагнув порог, он улыбнулся. Работу периодических изданий Андрей Крымов знал хорошо — вечная суета, гул, смех в курилках, беготня и болтовня, журналюги строчат за компами. Только в газетах жизнь беспокойнее раз в десять, ведь журналы выходят реже. В газетах пишут новости, в журналах — нетленку. Стараются, по крайней мере.
На вопрос, как ему найти К. И. Лопухину, группа из трех молодых журналистов, куривших в старых креслах вокруг чахлой пальмы, стала переглядываться и загадочно улыбаться. Очкарик сказал:
— Ну вот, еще один «охотник за привидениями».
— Она сидит в конце коридора, за поворотом, кабинет 21, недалеко от туалета, — сдерживая улыбку, ответила девушка.
«Над чудаками всегда потешаются, — думал Крымов, шагая по длинному коридору. — Синдром толпы, синдром изгоя».
Вскоре он постучался в дверь кабинета номер 21.
— Войдите, — послышался женский голос.
Крымов открыл дверь и вошел. Это был оскорбительно крошечный узкий кабинет, похожий на монастырскую келью. За компьютером сидела огненно-рыжая девушка в синей водолазке и круглых очках. Ее огромная вьющаяся копна волос была похожа на взбитую пену. Рядом с ней лежали телефон и диктофон. Девушка вопросительно посмотрела на Крымова — ее испытующий взгляд торопил. Лицо журналистки густо было усыпано рыжими веснушками.
Андрей приветливо улыбнулся:
— Добрый день, это вы — Кассандра Ивановна Лопухина?
— Она самая. Долго искали мой кабинет?
— Мне подсказали.
— Хмыкая и зубоскаля, наверное?
— Не без этого.
— Как они вас назвали? Ведь ко мне приходят только чудаки. И сама я чудачка.
Крымов вздохнул:
— Охотником за привидениями.
— Ну разумеется. Кем же еще? Ничего нового эти тупицы не придумали. А кто вы на самом деле?
— Андрей Петрович Крымов, частный детектив.
— Тоже нормально. Зачем же я вам понадобилась, Андрей Петрович, частный детектив?
— Просто Андрей.
— Хорошо, — кивнула она. — Какой у вас ко мне вопрос?
— Меня очень заинтересовала ваша статья о призраке барона фон Шварца. Так, что, прочитав ее, я даже сон потерял.
Кассандра усмехнулась.
— Рада, что вам понравилось. А там есть отчего потерять сон.
— Кстати, простите за вопрос, а почему такая талантливая журналистка сидит на камчатке, да еще рядом…
— С туалетом? — уточнила девушка.
— Ну да, — кивнул Крымов.
— Мне предлагали в общую, но я бы там и двух строчек из себя не выдавила. В той-то компании! Чаю сделать, Андрей? Он только что вскипел. У меня и печенюшки есть.
— Будьте так любезны.
— Буду, и с удовольствием, — улыбнулась девушка и живо встала. И водолазка, и джинсы — все было под цвет ее синих глаз. — Вам зеленый или черный? — у обшарпанной тумбы с чайником, которая служила тут кухонькой, спросила она.
— Черный, — ответил он.
— А я буду зеленый.
Когда они приступили к чаепитию, Кассандра стала рассказывать о своих приключениях в Девьих горах, которые она облазила вдоль и поперек, о Жигулевской кругосветке, о том, как однажды едва не потерялась в пещерах. Ее движения были уверенными и четкими, речь правильной и точной, язык — острым. Слушая ее, Крымов понимал: деятельной Кассандре Лопухиной каждый день приходилось сражаться за свою независимость, за точку зрения, за неизменную самость. Это закалило ее характер, сделало девушку сильной личностью. Ну как же густо у нее были рассыпаны по лицу веснушки! По носу и щекам. Где-то они превращались в сплошные рыжие пятнышки.
— Эти пещеры — настоящий лабиринт, — горячо сообщила она. — Идешь и не понимаешь, когда пора остановиться и топать назад.
— Я знаю, — кивнул детектив, — сам юнцом с товарищами лазил по этим коридорам. А в какой горе вы заблудились?
— В легендарном Царском утесе — он как раз на бывшей территории баронов Шварцев. Мне было интересно, как кошке в новом доме. Зашла слишком далеко и уже не понимала, куда идти, ведь коридоров целая сеть, — энергично рассказывала Кассандра. — Ребята как сквозь землю провалились. А я думала: дура! дура! Как могла остаться одна? Ниточку за собой не оставить? Ведь столько людей пропало в этих проклятых коридорах. Навсегда, как я знала, сгинули! Вот когда поняла, что такое «прошиб холодный пот». Остановилась, вросла в камень. Стою, а сердце
